В предыдущей главе мы отметили, что большая часть наших древних монастырей представляла собой важные стратегические пункты, вследствие чего их стены и башни устраивались, в большинстве случаев, так же, как и у специальных «городов» и «острогов». Некоторые же монастыри и скиты, а также погосты, то есть церкви с окружающими их кладбищами, никогда не имели стратегического значения, но тем не менее их приходилось обносить крепкими оградами, так как в былое время на Руси жилось неспокойно, надо было беречься не только нападений иноземцев, но и своих «лихих людей», которых было немало, и которые вечно угрожали спокойному течению жизни. Всем приходилось огораживаться прочными заборами, а в особенности, монастырям, скитам и погостам, часто стоявшим на значительном расстоянии от населенных пунктов. Конечно, по мере увеличения общественной безопасности, такие ограды постепенно теряли свое стратегическое значение и превращались из грозных оплотов против всяких недругов в простые ограды, отделявшие замкнутый мир иноков или отшельников от волнений жизни мирян, или же разграничивавшие владения живых от владений мертвых — от погостов.

 

Поэтому среди монастырских оград встречались такие, которые, не будучи в действительности оборонительными сооружениями, по внешнему виду были очень на них похожи; в особенности, их башни. До нашего времени таких деревянных оград дошло очень мало, но примером того, насколько их строили прочно и в то же время художественно, может служить ограда Николо-Корельского монастыря под Архангельском, построенная в конце XVII столетия. В 1880 году стены этой ограды пришли в такую ветхость, что их заменили новыми; башни же были только обшиты тесом, вследствие чего они, конечно, в значительной мере утеряли свою живописность. Тем не менее, это не мешает заметить, с одной стороны, тесное сродство главной башни монастыря с башнями древних крепостей, а с другой стороны, некоторые такие детали, которые говорят о том, что она никогда не предназначалась для оборонительных целей, а была лишь «святыми воротами» (* то есть главными) монастыря. В самом деле, первое, считая снизу, уширение восьмерика рассматриваемой башни, являющееся бесспорным подражанием обламам боевых башен, никогда в действительности таковым не было, так как устраивать облам над выступами нижележащего четверика, с военной точки зрения, не имело никакого смысла, потому что все, бросаемое или выливаемое из облама в этих местах, не причиняло бы ни малейшего вреда неприятелям, так как попадало бы не в них, а на выступы четверика. Вообще различие в планах первого и второго ярусов у башни стратегического назначения нельзя считать удачным, так как выступы нижнего яруса могли бы являться удобными точками для штурмующих башню врагов; вероятно, в силу этого почти все рассмотренные нами крепостные башни имели одну и ту же форму плана от их низа до самого облама. Для башни же мирного назначения такое различие формы планов ее этажей весьма желательно, так как придает ей большую живописность.

 

 

Небезынтересна и конструкция главной башни Николо-Корельского монастыря; ее квадратный в плане сруб значительно выступает вперед как внутри ограды, так и снаружи ее и разделен двумя внутренними стенами на три части, из которых средняя покрыта цилиндрическим сводом из бревен и служит воротным проездом (рис. 133 и 134), а два боковых предназначаются, вероятно, для кладовых. Основу шатра составляют восемь стропильных ног, схваченных вверху восьмиугольной обвязкой, в которую врублены стойки восьмерика, в свою очередь схваченные вверху обвязкой, служащей основанием для стропил венчающего шатрика. Сквозь весь верх башни проходит мачта, низ которой зажат между двумя балками, а верх служит основанием для креста.

 

Что касается угловых башен того же монастыря, то они кажутся придавленными — вследствие малой высоты их четырехгранных шатров и слишком пологих полиц.

 

По-видимому, не менее серьезную и красивую ограду имел Данилов скит, основанный в начале XVII в. на дальнем севере (на реке Выге) и представлявший собой значительный культурный центр. В 1855 г. скит этот, как старообрядческий, был упразднен; многие его моленные и часовни были уничтожены, и в настоящее время от бывшего его великолепия осталось лишь несколько срубов ограды, да ворота, имевшие, по-видимому, второстепенное значение, то есть не «святые ворота» (рис. 135). Особенно оригинально в этих воротах расположение венчающей их бочки, повернутой ее днищами по линии стен, а не по линии проезда, как это делалось обычно. Что касается самих стен этой ограды, то они были срублены так же, как изображенные на рисунке 136, то есть состояли из наружной прямой стены, в которой были прорублены небольшие дверцы. Эти дверцы вели в маленькие, прямоугольные в плане, срубы, которые имели двоякое назначение: служили контрфорсами для прямой стены, а в праздничные или в базарные дни играли роль ларьков для нанимавших их приезжих купцов. Вся ограда была покрыта в ширину срубов общей двухскатной крышей из теса. Аналогично устроены стены и у Николо-Корельского монастыря (рис. 133).

 

 

Нельзя не заметить близкого сходства описанной ограды с крепостными стенами, рубленными тарасами.

 

Подобный же характер имеет ограда Спасского погоста Пудожского уезда, Олонецкой губернии (рис. 137), отличающаяся от только что рассмотренной, главным образом, тем, что отверстия в ларьки устроены не изнутри ограды, а снаружи ее, и также тем, что наружная стена в промежутках между ларьками не сплошная: непрерывно идут лишь несколько бревен вверху стены и внизу ее, а остающиеся длинные прямоугольники забраны вертикальными брусками, повернутыми по диагонали.

 

Несколько иной характер имеет ограда Лядинского погоста Каргопольского уезда, Олонецкой губернии (рис. 138), у которой срубы расставлены сравнительно далеко друг от друга и настолько малы в плане, что устроить в них ларьки было невозможно; поэтому они глухие, и некоторые из них немного превышают крышу ограды, образуя как бы миниатюрные башенки, покрытые куполками и увенчанные высокими шпилями (тычками). Промежутки между срубами внизу ограды сплошные (на высоту 6 и 7 венцов), посередине забраны брусками (на высоту трех венцов), а вверху ограды, под самой ее крышей, опять идут два сплошных венца.

 

Почти так же устроена ограда, изображенная на рисунке 139; она отличается от предыдущей лишь тем, что срубы ее имеют в плане не квадратную, а пятигранную форму, отчего на них получается более богатая игра света и теней, а также тем, что под вертикальными брусками пропущено только по три горизонтальных бревна.

 

Очень интересна церковная ограда в селе Ошевенском Каргопольского уезда, Олонецкой губернии; ее сплошные рубленые стены и стройные угловые башенки производят издали впечатление «города», и только вблизи, по крестам на шатрах башенок да по ставням ларьков, которые повешены снаружи ограды, можно догадаться, что последняя никогда не имела стратегического назначения (рис. 140).

 

 

Весьма просто сконструирована ограда Введенской церкви Осиновского прихода Шенкурского уезда, Архангельской губернии.; ее стены образованы восемью рядами бревен, схваченных бревенчатыми же контрфорсами, профиль которых присповорот были очень разнообразны — начиная от таких сложных, как у Николы-Корельского монастыря (рис. 132), и кончая самыми примитивными, вроде ворот монастырского кладбища близ села Данилова (рис. 142).

 

С воротами Данилова скита мы уже знакомы (рис. 135).

 

Несколько более художественным приемом, нежели ворота на кладбище села Данилова, отличаются ворота, изображенные на рисунке 143; они состоят из двух крестообразных в плане срубов, покрытых крутой двухскатной крышей, фронтоны которой украшены резьбой. В центре конька крыши таких ворот ставилась обыкновенно главка, покрытая лемехом, а между срубами устраивалась под самой крышей полка, на которую ставились иконы, чтобы каждый входящий в ограду мог бы на них помолиться и этим подготовить себя к благоговейному входу в самый храм. В таком же роде скомпонованы ворота ограды Введенской церкви Осиновского прихода; они отличаются от предыдущих, главным образом, тем, что конек их крыши направлен параллельно линии проезда, а не линии ограды (рис. 141).

 

По-видимому, очень распространенным типом ворот был тот, который применен в уже знакомом нам Спасском погосте (рис. 137 и 139). Ворота этого типа состояли из двух срубов, противолежащие стенки которых рубились выше нижней линии крыши ограды со значительным, но постепенным напуском (повалами) в наружную сторону ограды. Оба конца двух верхних повальных бревен схватывались поперечинами и в образованную таким образом раму врубались концы стропильных ног плоской четырехскатной крыши, поверх которой ставилась дополнительная крыша — в виде четырехгранного шатра, увенчанного крестом.

 

 

Очень часто в срубах таких ворот устраивались калитки (рис. 136), и тогда они получали еще более затейливый вид; иногда же калитка ютилась рядом с полотнищами ворот, находясь также между срубами (рис. 137).

 

При оградах большого протяжения калиток у ворот было недостаточно, поэтому в таких случаях устраивали отдельные калитки, образцом которых может служить калитка в ограде Лядинского погоста, спокойные, даже суровые формы которой как бы подчеркивают богатство форм высящегося за оградой храма (рис. 144). Что касается полотнищ ворот и калиток, то их делали глухими, тесовыми (рис. 144), или с глухим низом и решетчатым верхом, или же решетчатыми от верха до низа, как, например, в ограде Покровской церкви на погосте Замошия (рис. 145).