Русская Церковь, ревниво оберегая предания и обычаи Восточной Церкви, всегда стремилась избегнуть малейшего подражания обычаям «латинцев»; тем не менее, столь излюбленный нами и нигде в другом месте не получивший такого широкого развития призыв к богослужению при помощи колокольного звона, заимствован Русью преимущественно от Запада, то есть от тех же «латинцев». Правда, что и наставница древней Руси, Византия, употребляла колокола; но до завоевания Константинополя крестоносцами в 1204 г., греки гораздо охотнее пользовались билами (смотри ниже), а колокола составляли, скорее, исключение и, несмотря на то, что появились они в Греции уже в первые века христианства, на них все-таки смотрели несколько косо; на это имеются указания как у наших, так и у греческих писателей*.

 

 

Что же касается Запада, то там колоколами пользовались уже в VII—IX веках; но когда они окончательно вытеснили другие способы призыва (например, трубы, дверные молотки, тройное пение аллилуиа и т.п.) сказать определенно трудно, так как введение их приписывалось лицам, жившим в разное время.

 

Несмотря на стремление подражать своему идеалу — Греции, некоторые русские монастыри и церкви все-таки довольно рано обзавелись колоколами, что может быть объяснено отсутствием врожденного среди русских предубеждения против колоколов. Однако, такая роскошь была, по-видимому, доступна лишь богатым монастырям и большим соборам, а бедные церкви должны были довольствоваться одними билами или клепалами.

 

Эти инструменты были трех родов. Било великое представляло собой просто деревянную доску, концам которой придавалась различная форма; доска эта подвешивалась либо к козлам, либо к специально устраивавшимся башенкам, носившим название «бильниц» (рис. 160). Било малое устраивалось из деревянного длинного бруска, причем концы последнего закруглялись, а посередине делался перехват, чтобы удобнее было взяться за него рукой (рис. 161). При употреблении этих бил в них ударяли (клепали) особыми деревянными колотушками. Наконец, последний тип била имел форму узкой полосы, выгнутой по дуге; материалом для таких бил служило железо или медь.

 

 

Эти призывные инструменты, как указано выше, перешли к нам, вероятно, одновременно с христианством из Византии и продержались очень долго, во всяком случае до конца XIV столетия, как это видно из летописей*, а быть может, и позднее, так как била кое-где уцелели еще и по настоящее время, но висят без употребления и сохраняются только как образцы старинного церковного обихода, например, у Троицкого собора во Пскове.

 

Била иногда называли «клепалами», но, по-видимому, последнее имя было присвоено собственно другому, близкому по форме к колоколу, инструменту, состоявшему из железного, полого полушария с железным же языком; таким образом, клепало отличалось от колокола только по материалу и, надо полагать, появилось лишь как имитация, обусловленная бедностью или незнакомством с литейным искусством.

 

 

Постепенное распространение колоколов в России шло, по-видимому, с севера, а не с юга. Это явление можно объяснить тем, что Киев, более близкий к Византии, естественно должен был сильнее проникнуться взглядами греков и пользовался поэтому почти исключительно одними билами. Вот почему, несмотря на находку при раскопках у Десятинной церкви двух небольших колоколов, следует предположить, что в Киеве, подобно Византии, колокола не пользовались особым почетом. Предположение это подтверждается также и тем обстоятельством, что в Киеве не сохранилось ни одного специального сооружения для вешания колоколов, которое относилось бы ко времени первых христианских князей и удельно-вечевому периоду. Совершенно другое положение вещей было на севере России. Основываясь на летописных указаниях, можно предположить, что здесь колокола были обычным явлением уже в XI столетии, а в начале XVI в Новгороде умели даже лить довольно большие колокола, хотя все-таки колокол в 250 пудов, сооруженный в 1530г. архиепископом Макарием, считался еще чудом*.

 

 

В житии преподобного Антония Римлянина имеется указание, что этот святой привез с собой колокол из Рима. Имея же в виду тесные торговые сношения Новгорода и Пскова с западной Европой, родиной колоколов, можно предположить, что подобные факты привоза колоколов, а быть может, даже и заказы их, не были единичными, тем более, что как Новгород, так и Псков не скупились на церковное благолепие и не особенно считались с обычаями Киева.