Сильное стремление плотников к многоверхим храмам, проявившееся в конце XVII в., нашло до некоторой степени исход в создании таких церквей, как в селах Подпорожье и Бережно-Дубровском. Однако главенствующей формой этих церквей все еще является «куб»; говоря иначе, многоглавие здесь все еще не самостоятельно — оно еще не нашло своего собственного облика и, так сказать, только прилаживается к другим, уже сложившимся формам. К такому же периоду развития многоверхих храмов можно отнести церкви в селе Чухчерьме (Холмогорского уезда, Архангельской губернии) и в Заостровье (Под Архангельском. Построена в 1688 году), которые настолько похожи одна на другую по обшей идее их композиции, что рассматривать их обе нет надобности. Остановимся поэтому только на первой из них, построенной в 1657 г. (рис. 364 и 365). Центральная ее часть образована грузным кубическим срубом, к которому с востока и запада примыкают срубы алтаря и притвора, крытые бочками; последний с трех сторон охвачен срубом нищевника, перед которым находится маленькое крылечко. Основной сруб крыт на четыре ската, над которыми высится шатер, служащий подножием для центральной главы; вокруг него размещены по квадрату восемь глав, на таких же толстых шеях, как и у средней главы. Назвать эту композицию удачной вряд ли возможно, так как в общем низ церкви не вяжется с ее верхом, а в частности, шатер не вяжется с кровлей на четыре ската, являясь формой, явно притянутой насильственно и подчиненной, отчего, несмотря на довольно большие размеры этого шатра, церковь в Чухчерьме никоим образом не может быть отнесена к церквам шатрового стиля.

 

Рис. 364. Ильинская церковь в Чухчерме
	Рис. 365. Церковь в Чухчерме. Фото Н. Неверова

 

Ничего нового в отношении группировки основных масс мы не находим и в многоверхой церкви Покрова на Кижском погосте (Петрозаводского уезда, Олонецкой губернии), построенной в 1764 г. (рис. 366). Действительно, по общей идее композиции она представляет обычную церковь шатрового стиля, имеющую квадрат в плане ее средней (башнеобразной) части. Но вместо шатра последняя крыта плоской крышей на восемь скатов, над которой высятся девять верхов; средний из них лишь немного больше круговых, отмечающих собой каждый угол восьмерика. Все главы поставлены на пьедесталы: небольшие восьмерики, служащие связующим элементом между крышей и шейками луковичных главок, профиль которых замечательно красив. Шейки и луковицы этих верхов, равно как маковка над бочкой алтаря и сама эта бочка, крыты острым лемехом, а верхи шеек под самыми луковицами украшены резными кольцами. В общем, Покровская церковь производит благоприятное впечатление, подкупая, конечно, главным образом, своим верхом, которым строитель сумел придать всему храму нечто индивидуальное и как будто новое. Особенно выигрывает церковь при взгляде на нее с западной стороны, когда сокращается длинная, скучная трапезная и выгодно вырисовываются девять стройных верхов* (рис. 367).

 

 

Совершенно иной прием девятиглавия видим у церкви Лядинского погоста (Каргопольского уезда, Олонецкой губернии), хотя по композиции ее основных масс она совершенно такая же, как Покровская церковь на Кижском погосте (рис. 144). Действительно, над восьмериком здесь высятся только пять глав, а каждая из четырех остальных отмечает собой углы ниже лежащего четверика; все главы вырастают своими шейками прямо из кровель, без посредства подножий, причем форма самих луковиц далеко не так изящна, как у предыдущей церкви. Такой прием многоглавия ставит церковь Лядинского погоста между церковью Кижского погоста и церквами пятиглавыми, причем она, конечно, более близка к последним, так как ее пятиглавие сильно подчеркнуто, будучи выделено в самостоятельную группу.

 

Рис. 366 - 367. Покровская церковь в Кижах. Фото Ф. Каликина
Рис. 368. Церковь Оштенского погоста. По Л. Далю
Рис. 370. Церковь Вытегорского посада. Фото Ф. Барщевского

 

Весьма интересный памятник девятиглавых церквей представляет церковь на Оштенском погосте (Лодейнопольского уезда, Олонецкой губернии), построенная в 1791 году. Несмотря на то, что число глав сближает эту церковь с предыдущими, она совершенно отличается от них по композиции главной ее части (рис. 368).

 

Действительно, основной четверик последней заканчивается четырьмя ломаными щипцами, похожими на бочки; верхние части этих щипцов упираются в грани восьмерика, вернее, четверика со скошенными углами, так как диагональные его грани значительно уже остальных, тоже заканчивающихся вверху щипцами с гранеными бочками, которые охватывают, как рамками, луковичные главки, стоящие на коньках нижних щипцов; верхние бочки, в свою очередь, увенчаны луковичными главками и упираются в грани второго, уже правильного восьмерика, над которым возвышается последний, очень низкий восьмерик, покрытый довольно крутым колпаком. На последнем поставлена крещатая бочка, лбы которой ориентированы по диагоналям восьмерика, а не по странам света, как это обычно делалось. Бочка эта служит подножием для венчающей всю композицию главы, размеры которой значительно больше размеров остальных глав, в особенности, тех двух, что помещены на коньках бочек двухъапсидного алтаря. Шеи и луковицы глав, а также крещатая бочка и бочки апсид крыты лемехом, остальные же кровли крыты тесом; все наружные стены сохранились не обшитыми и только торцы бревен средней и западной части храма закрыты досками*.

 

 

Хотя церковь Оштенского погоста построена почти на целое столетие позднее тех, которые являются образцами окончательно сложившегося стиля многоверхих храмов и к обзору которых мы сейчас перейдем, тем не менее мы считали себя вправе рассмотреть ее предварительно, так как она повторяет, по-видимому, архитектурный прием более древних, не дошедших до нас церквей, строители которых, все еще сохраняя девятиглавие, нашли для него новые формы, которые заставляют считать эти церкви, а вместе с ними и позднюю их копию, то есть церковь Оштенского погоста, последней ступенью к церквам многоверхим.

 

Вполне сложившийся характер многоверхого приема имеет церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, находящаяся в десяти верстах от города Вытегры*.

 

 

По своему плану памятник этот относится к крестовым сооружениям с центральным восьмиугольником, причем из трех его алтарных апсид главная является восточным концом этого креста, а боковые образованы прирубами к северному и южному концам креста (рис. 369). С запада церковь охвачена нищевником, которому предшествует крыльцо о трех всходах; как нищевник, так и крыльцо совершенно изуродованы дощатой обшивкой. Центральный восьмерик имеет 10-и саженную высоту; он представляет собой довольно грузную башню, диагональные грани которой, на высоте верхних бочек прирубов, украшены кокошниками, имеющими исключительно декоративное значение, так как они еле выдаются из плоскостей граней восьмерика и, следовательно, не могут служить им защитой от дождя (рис. 370). Вверху все грани башни завершаются бочками, сходящимися к подножию малого восьмерика, крытого крещатой бочкой с дополнительными вальмами, идущими к диагональным граням; над крещатой бочкой высится главная маковка церкви, окруженная восемью маковками, поставле на бочках нижнего восьмерика. Таким образом, верх рассматриваемого храма близок по замыслу к верху Покровской церкви в Кижах, с той лишь разницей, что у последней маковки отмечают ребра восьмерика, а здесь они приходятся над серединами его граней. Каждый из четырех прирубов к основному восьмерику как бы расслоен по высоте на две части, образуя уступы, которые крыты самостоятельными бочками, увенчанными маковками. Таким образом, рассматриваемый памятник имеет семнадцать верхов, если не считать трех маковок над бочками алтарей; это многоглавие, кажущееся одним из новшеств начала XVI представляет, в сущности, возврат к старине, и притом к своей собственной, чисто народной, так как из летописей известно, что первоначальный соборный храм Новгорода, Святая София, построенная из дубового леса, имела тринадцать верхов, а некоторые киевские церкви, правда каменные, имели пятнадцать, двадцать пять и даже тридцать верхов. Нам неизвестно, каков был общий облик новгородской Софии, но во всяком случае, мы в праве утверждать, что идея многоглавия жила в народе и, быть может, поддерживалась другими многоверхими храмами, служившими звеньями цепи, в начале которой стоит София Новгорода, а в конце — церковь Вытегорского посада. К сожалению, звенья эти исчезли с лица земли и поэтому остается только надеяться, что какое-нибудь счастливое архивное открытие даст нам о них хоть какие-либо сведения.

 

Возвращаясь к рассматриваемому памятнику, скажем несколько слов о его внутреннем распорядке и конструкции. По сравнению с низким нищевником сам храм кажется внутри большим, хотя он в самом высоком месте, то есть под центром куполовидного потолка, не достигает четырех сажен (рис. 371), высота же алтарей, крытых, подобно остальным прирубам, прямыми потолками, едва превышает одну сажень. Под всем храмом устроено довольно высокое подцерковье, так что из всей высоты здания только одна треть ее отведена под видимую внутри часть, все же остальное занято подцерковьем и чердаками, пересеченными стенами и связями простой, но очень логичной конструкции. Не задерживаясь на ее подробном описании, укажем только на то, что все бочки, как и у более древних церквей, срублены здесь из бревен и прочно соединены со срубом восьмерика крещатыми в плане связями, имеющими по высоте от двух до трех бревен; большинство из этих связей насквозь пронизывают чердаки храма, играя значительную роль в его устойчивости. Такими же связями схвачены и стены восьмерика, а его второй потолок покоится на особой стропильной системе, к нижним прогонам которой подвешен на железных хомутах первый потолок, нижний.

 

Хотя в вытегорском храме идея многоглавия нашла, как мы уже заметили выше, свою окончательно вылившуюся форму, но все же в нем еще чувствуется некоторая неуравновешенность масс, причина которой кроется в тяжеловатости основного восьмерика и в непропорционально с ним малых размерах верхней главы. Эти недочеты композиции совершенно отсутствуют у другого памятника многоверхого стиля, а именно, у церкви Преображения в уже знакомом нам Кижском погосте. Она построена на шесть лет позднее вытегорской, то есть в 1714 г. и по своему плану мало чем от нее отличается; главное различие заключается в том, что у нее один алтарь, а не три, и иная форма трапезной. В остальном план кижской церкви представляет такой же крест с восьмиугольником в центре, как и план предыдущего памятника (рис. 372). То же можно сказать и о внутреннем виде церкви в Кижах, так как единственно, чем она разнится от устройства вытегорской церкви, не считая, конечно, деталей, это горизонтальным потолком, балки которого оставлены открытыми. Что же касается внешней архитектуры кижской церкви, то, в сущности говоря, она богаче своей предшественницы лишь одной значительной массой, именно - третьим восьмериком, благодаря которому явилась возможность поставить над бочками второго восьмерика еще четыре маковки, которые вместе с семнадцатью нижними образуют группу из двадцати одного верха. Укажем еще на одну подробность: верхние бочки прирубов находятся гораздо ближе к бочкам нижнего восьмерика, чем у вытегорской церкви, вследствие чего все бочки с их маковками, подходя ритмичными уступами к центральной главе, образуют вместе с нею стройную пирамиду (рис. 373). Итак, здесь использован такой же прием, как и в предыдущем памятнике; здесь нет ни одной новой формы, которая не встречалась бы нам на более древних наших церквах, но тонкое художественное чутье подсказало зодчему Преображенского храма ввести незначительные, по существу, детали, превратившие его произведение в шедевр, который смело можно назвать венцом народного творчества, и который в истории русского деревянного зодчества должен занять такое же место, какое заняла московская церковь Василия Блаженного в истории каменного зодчества*.

 

 

Прототипы церквей, называемых теперь многоярусными, а в старину именовавшихся «четверик на четверике», существовали, надо полагать, задолго до того времени, когда этот архитектурный прием вылился в форму действительно многоярусных башен, что произошло, бесспорно, под влиянием мотивов южнорусского зодчества в XVIII в. Прототипы же эти настолько незамысловаты и так мало чем отличаются от церквей клетских, что предполагать зарождение их под давлением каких-либо посторонних влияний, по-видимому, не приходится. Большинство из них, подобно клетским церквам, разбросано по центральной России, где гораздо меньше хорошего строевого леса, чем на севере, и где, следовательно, приходилось ограничиваться скромными, как по величине, так и по формам, церквами; эта причина в связи с желанием иметь более нарядные, нежели простые клетские церкви, естественно привела к типу «четверик на четверике» или «восьмерик на четверике». О последней комбинации срубов и о взгляде на ее возникновение мы уже говорили выше (см.: с. 259), поэтому сейчас отметим только то, что такое соединение срубов наши плотники, насколько об этом можно судить по памятникам письменности, подводили под тот же термин «четверик на четверике», равно как этим же термином они обозначали два восьмигранных в плане сруба, поставленных один на другой. Говоря иначе, этим термином они определяли лишь положение срубов, независимо от их числа и их формы.

 

	Рис. 373. Преображенская церковь в Кижах. Фото Ф. Каликина
	Рис. 374. Введенская церковь в Илимске. По И. Серебренникову

 

Образцом композиции, где четверик поставлен на четверике же, может служить Введенская церковь в заштатном городе Илимске*, состоящая из двух прямоугольных срубов; над двухскатной крышей восточного сруба, который несколько выше западного, поставлен второй четверик, сильно вытянутый по направлению север — юг и покрытый бочечной крышей, увенчанной двумя маковками, которые говорят о двух престолах Введенской церкви (рис. 374). Из сказанного видно, что Илимская церковь мало чем отличается от Успенской церкви в Черевкове, которую мы отнесли к группе клетских церквей, но которая, в сущности, является таким же прототипом ярусных церквей, как и Илимская. Говоря иначе, обе эти церкви, стоя на рубеже между двумя типами памятников старорусского зодчества, говорят о тесной связи последних, а, следовательно, и о том, что зарождение типа ярусных храмов началось в центральной Руси само собой, без участия малорусского влияния, сказавшегося позднее.

 

 

Такое же положение, но в отношении церквей, у которых главная часть образована восьмериком, стоящим на четверике, занимает клетская церковь села Ивашкова (см.: с. 195). Она является прототипом церквей типа «восьмерик на четверике», так как ее глухой восьмерик имеет недоразвитый характер и служит только подножием для маковки, а не является самостоятельной частью.

 

Значительно более развитой характер имеет восьмерик на церкви св. Георгия в селе Ержской Вершине (Сольвычегодского уезда, Вологодской губернии. Церковь эта построена в начале XVIII в.) (рис. 375); он гораздо ниже восьмерика ивашковской церкви, и поэтому пропорциональнее по отношению к нижележащему четверику, образуя с ним одно целое при помощи четырехскатной крыши, тогда как в предыдущем примере восьмерик имеет чисто случайный характер и кажется кое-как прилаженным к высокой двухскатной кровле клетского храма. Покрытие восьмерика Георгиевской церкви настолько плоско, что его почти не видно, вследствие чего шея маковки вырастает как бы прямо из восьмерика. Последний так же, как и у ивашковской церкви, глухов, но стены его, подобно стенам нижнего четверика, имеют повалы, несколько оживляющие скучный силуэт всего храма.

 

Как на типичный пример церквей, главная часть которых образована восьмериком, поставленным на четверике, укажем на Воскресенскую церковь в селе Кременском (Медынского уезда, Калужской губернии. Построена в конце XVII в.) (рис. 376). Она стоит на подклете и охвачена с трех сторон галереей, что в Калужской губернии представляется явлением очень редким; галерея эта глухая с северной и восточной сторон, а с южной и западной — открытая, причем со всех сторон она висячая, и опорой ей служат консоли, образованные постепенным напуском бревен (Рис. 377). Восьмерик церкви не высок, но открыт изнутри церкви и две стены его прорезаны окнами; таким образом, он имеет не одно только декоративное значение, но и служит также для увеличения внутренней высоты главной части храма и для большого света. В этом приеме нельзя не видеть влияния украинского зодчества, так как у чисто русских церквей, состоявших из четверика и возвышавшегося над ним восьмерика, последний всегда имел исключительно декоративное значение и поэтому обязательно был отделен потолком от внутреннего пространства церкви. Восьмерик Воскресенской церкви покрыт «колпаком», над которым возвышается стройная маковка на высоком восьмигранном подножье, которое можно рассматривать, как зародыш второго восьмерика трехъярусных церквей.

 

Несколько иным характером отличается церковь Спаса Преображения в селе Коровном (Солигаличского уезда, Костромской губернии. Построена в 1768 г.); действительно, в ней гораздо сильнее подчеркнуто желание зодчего придать главной части храма вид ярусной башни (рис. 378). Это достигнуто, во-первых, значительной высотой основного четверика, перерезанного надвое общей крышей западного и восточного прирубов; во-вторых, купольным покрытием восьмерика, поперечник которого значительно больше диаметра купола, и, наконец, формой маковки, шейка которой обработана в виде самостоятельной части, дающей намек на лишний ярус. Следует, однако, заметить, что вследствие этого маковка потеряла свой стародавний облик, разделившись на две самостоятельные части, из которых верхняя, то есть главка, получила вид утрированного по величине яблока, которым обычно острие главки соединяется с крестом, что не преминуто и в данном случае.

 

Рис. 375. Георгиевская церковь в Вершине на Ерге Фото И. Грабаря
Рис. 377. Церковь села Кременского. По М. Преображенскому
Рис. 378. Церковь в селе Коровном Фото С. Орлова	Рис. 379. Церковь в селе Холме Фото С. Орлова
Рис. 380. Церковь в селе Березовце на Ноле. Фото С. Орлова	Рис. 381. Церковь в селе Старо-Георгиевском. Фото С. Орлова

 

Весьма редким памятником церквей, главная часть которых образована двумя стоящими друг на друге восьмериками, является церковь во имя Собора Пресвятой Богородицы, находящаяся в селе Холме (Галицкого уезда, Костромской губернии. Построена в 1768 году) (рис. 379). Ее главная часть представляет собой грузный низкий восьмерик, заканчивающийся вверху чуть заметным повалом, над которым едва свешиваются скаты довольно крутой крыши, сходящиеся к низу второго восьмерика. Поперечник последнего очень мал в сравнении с поперечником нижнего; при этом и высота его не велика. Покрыт верхний восьмерик крещатой бочкой, над центром которой помещен небольшой куполок, служащий подножием для средней маковки, окруженной четырьмя малыми, стоящими непосредственно на коньках бочки. С востока к главной части храма примыкает пятигранный алтарь, а с запада — прямоугольная в плане трапезная, охваченная открытой, висячей галереей-нищевником, восточные концы которой охватывают также северную и южную грани центральной части церкви. В целом рассматриваемый памятник не дает художественного впечатления, что зависит от несоответствия тяжелого нижнего восьмерика с изящным верхом, который кажется перенесенным сюда с какой-то другой церкви*.

 

 

Холмская церковь интересна для нас также, как пример неудачной попытки соединения двухъярусного приема с пятиглавием. К более удачным результатам привела такая же попытка строителя церкви Николая Чудотворца в селе Березовце на реке Ноле (Солигаличского уезда, Костромской губернии; год постройки неизвестен).

 

Все формы этой церкви, за исключением тосканских колонок и балюстрады галереи, появившихся, надо полагать, значительно позднее всех остальных частей храма, говорят о начале XVIII века, так как в них нет еще явных следов влияния западной архитектуры (рис. 380). Крестовый, с восьмиугольником в центре, сруб этой церкви, бочки, покрывающие концы этого креста, а также повал, венчающий верх восьмерика — все это формы нам знакомые, применявшиеся строителями шатровых церквей, но вместо шатра над восьмериком помещен здесь второй крещатый, с прямыми углами, сруб, над центром которого высится еще один, квадратный в плане, срубик. Вся эта группа четвериков, образующих как бы третий и четвертый ярусы храма, служат переходом к пяти главам, шеи которых поставлены на низких восьмигранных подножиях.

 

Из всех рассмотренных нами пятиглавых церквей березовецкая, в сущности говоря, единственная, у которой пятиглавие тесно и художественно слилось с нижележащими массами храма и это, как нам кажется, объясняется тем, что строитель Никольской церкви приблизился в своем произведении к схеме таких многоглавых церквей, как вытегорская. Таким образом, даже строитель лучшей из пятиглавых церквей не смог влить деревянный пятиглавый храм в какие-либо новые, характерные для этой канонической идеи, массы, а остановился, так сказать, на полпути между шатровыми церквами и многоглавыми.